Знатоки географии утверждают, что туристический мыс Дежнёва — не мыс Дежнёва. Истинная правда. С географией не поспоришь. Но диалектика жизни — вещь посильнее книжной географии.

Начать нужно с моряков, так как мысы это их начальные и конечные точки системы координат. Если бы человечество не изобрело корабли, понятия мыс не существовало. Сухопутным эти выпуклости в море ни к чему. С моря, земля видится по другому. Настолько по другому, как рентгеновский снимок черепа и фотопортрет.

Не каботируя все закоулки морской навигацкой науки, скажу, что для моряков мыс — это не точка, а отрезок, который характеризуется не столько наличием самого выступа в море, сколько течениями, образующимися от мыса.

Поэтому очень долгое время, со времён первых европейских мореплавателей, весь дежнёвский горный массив, был одним большим мысом, имевший в разные времена разные названия: Каменный нос, Чукотский нос, Необходимый нос, Восточный мыс. Детализация береговой линии и появление на дежнёвском отрезке нескольких мысов, в том числе и самого мыса Дежнёва (до 1898 года -мыс Восточный), произошла во второй половине XIX века. Впрочем, детализация дала названия не всем береговым неровностям.

Мысы, как личности, бывают чётко выраженными, а бывают так себе. Сам мыс Дежнёва, тот что географический, не ярко выраженный мыс — каменная осыпь. Попасть на географический мыс Дежнёва, прям на самую-самую точку, это примерно такая же абстракция, как попасть на Северный полюс. Во-первых, потому что это физически сложно сделать — каменная осыпь, а во-вторых, даже если спуститься по осыпи вниз, то всё равно точки нет. Мыс — это отрезок. Можно себя тешить мыслью, что оказался чуть восточнее, чем Наукан, но это игры разума, не более.

Впрочем, разум с его играми, легко лечится. Когда квартирно-духовное сталкивается с аутдор-физическим, оно, как единорос, очень быстро начинает переобуваться в воздухе и простраивать новый идеологический маршрут: «Вверх-вниз, по камням, потом ещё вверх-вниз. Ну хорошо, дойду, до вершины сопки, начну спускаться и что я там увижу? Камни? А вдруг туман налетит?». Разумеется, в мире существуют перфекционисты от географии которые верят в магию условных линий и красоту географических координат. Но наша великолепная четвёрка перфекционизмом не страдала. Мысы, как и любовь, измеряются не сантиметрами и минутами, а ощущениями. Ощущение мыса Дежнёва, возникает в местечке, которое называется Наукан.

Ощущение места — штука субъективно-эмоциональная, в которой наглядность является основой доказательной базы. А что может быть нагляднее и доказательней для мыса, как не маяк? Кроме того, что маяки прекрасны и восхитительны по определению, они с мысами семантические братья. В окружении сопок, на приметном холме Ингегрук, как на подиуме, с 1956 года возвышается маяк-памятник Семёну Дежнёву. Маяк хотели поставить в 1955 году, даже таблички с этой датой отчеканили, но не срослось. Маяк заработал в год ХХ съезда КПСС.

Любой маяк, как магнит: тянет, манит, привлекает. А уж дежнёвский маяк, на такой впечатляющей «подставке» как холм Ингегрук, тем более. Ещё более «тем более», что это не простой маяк, а маяк-памятник Семёну Дежнёву. Бюст первопроходца и информационные таблички, описывающие подвиг казака, настолько органично вписаны в экстерьер сооружения, что кажется, лучше и не придумаешь. Особое эстетическое удовольствие вызывает шрифт на табличках — стилизация древнерусского уставного письма, наш ответ нью-йорк таймсовской гарнитуре. Бесшабашная «О» — влюблённая девушка, склонившая голову на плечо согласному парню, «К» — понтовитый казачок, поставивший ногу на приступку, нахальная «а» — гопник, быковато наезжающий на другие буквы. Не буквы — песня! Разве можно шрифтом вызвать чувство гордости за родной язык, историю и подвиг? Оказывается можно, потому что именно это чувство возникает, когда видишь такую красоту. Если чуть дольше всматриваться в написанное, современный либерально-демократический туман сознания сдувает архаичным ветром самодержавности, вольности и веры. Сила в правде, а правда в вере.

Смущают на маяке только две современные таблички из пластика, на которых канцелярским чиновничьим языком написано, что объект, находится под охраной государства. Они как язвы, бородавки, бельмо и авторский копирайт на фотографии — портят красоту. Самое печальное, что сам же и совершил этот бюрократический вандализм пять лет назад. По просьбе комитета охраны памятников прикрутил их на маяк. Тогда мне казалось что это «миссия и нужное дело», сейчас понимаю что лажа и «святотатство». Маяк, как памятник целостен и не нуждается ни в каких дополнительных элементах декора и информативности.

Обязательный обряд на Дежнёва — селфи на фоне маяка-памятника. Маяк хорош со всех ракурсов, но наиболее пафосен и монументален при фотографировании снизу-вверх, из под скалы. Это классика. Красно-оранжевые лишайники на скалах, в тон цвету маяка, вертикальный архитектурный монументализм и физиогномическая патетика — ты не в простом месте, ты фотографируешься на мысе Дежнёва, в начале русской земли. Пафос и мессианство для русского человека здесь более чем уместны. Особенно, когда знаешь историю.

Потом, когда попадёшь в цивилизацию, т.е. место с доступом в интернет, именно эти фотографии, будут доказательной базой и чекином мыса Дежнёва. И всем френдам (на белую зависть) и не френдам (на чёрную) будет ясно и понятно — человек был на мысе Дежнёва, вон и памятник за спиной. Селфи с маяком в Наукане, как в Москве с Кремлём. В Москве тысяча прекрасных мест, но среднестатистический обыватель мыслит штампами: Москва — это Кремль, мыс Дежнёва это маяк-памятник. Соригинальничать, не сфотаться с маяком, не получится. Тщеславие оно конечно грех, но любимый грех. Побывать на Дежнёва и доказательно, фотографически не прокричать об этом всему миру, как минимум странно. Зачем же тогда ехать в такие дали? Можно на машине съездить на Териберку: и ближе, и проще, и пейзажность не хуже.

Быть как все на Дежнёва не зазорно, потому что речь идёт не о миллиардах и миллионах, а о нескольких тысячах людей, побывавших в этом месте. Несколько тысяч в современном мире — это эксклюзив. Несколько тысяч не за год, а вообще всего. В Антарктиду ежегодно людей ездит больше, чем на Дежнёва.