Не говори мне ничего об этом городе, останемся при своих. Да, список Всемирного наследия, да — единственный и неповторимый в Китае, оставшийся неизменным с 18-ого века (враньё), традиционная архитектура, бла-бла-бла. Я гнал сюда целую вечность, кажется, со вчерашнего дня, и невероятно замёрз. Стоило ли разменивать прекрасный весенний Сиань на полустёртые лики святых, местных узников?
Жизнь навсегда утекла с этих чёрно-белых в крапинку улиц Пинъяо, ровно в тот момент, когда установили входные турникеты. Жизнь не может жить с турникетами, пойми это наконец. Жизнь не продаётся по билету, не возникает ровно в том месте, где ты расчехлил объектив.
Мы бродили по мёртвому городу — мертвее, чем Мао и прочие пресвятые угодники. Грызли аутентичные китайские яблоки и изучали список мировых негодяев в локальной версии. Всё сходится.
Она сказала — почему мы здесь? Мне холодно. Хоть бы здесь был »Макдональдс». Иногда правильно построенный »Макдональдс» даёт больше жизни, чем все музеи этого мира. Помнишь, в ужасном и промозглом Тайюане был »Макдональдс», прямо у вокзала? Настоящий Храм Удовольствий, как называл его русский путешественник Крис Ван Дер Вальке. Внутри были Люди. Грелись и любили друг друга, коротали часы и минуты. А может, и не коротали вовсе, а продлевали.
Жизнь забаррикадировалась там, за стеклянными дверьми и смешными иероглифами, не хотела выходить. А теперь мы здесь, в Пинъяо, за высоченными стенами, скрываемся среди древности от настоящего.
Пойдём, я тебя выведу на свежий воздух — туда, где по дороге ездит много автомобилей.
Улица прочерчена, как ногтём, по прямой от Старого города к вокзалу. Рюкзаки на спине, мы уезжаем в Сучжоу, любимый город Марко Поло. Ему очень нравились тамошние каналы, они напоминали родную Венецию. На улице то и дело попадаются странные парикмахерские, освещённые розовым неоном. Внутри сиротливый стол и одинокая работница в халате. Внезапная догадка осенила меня. Я возбуждённо трясу тебя за плечи — вот оно! Это же полулегальные бордели, местный квартал красных фонарей! Здесь, в глухой китайской провинции, настоящая амстердамская улица Аудезийдс Фоорбургвал, только без туристов. Жизнь собрала вещички, однажды ранним-преранним утром, вышла через западные ворота Старого города и укрылась за этими занавесками — там, где тепло, жизнь и голые коленки. Надо только узнать, за которой из.
