Случайно выхватил взгляд из газетной страницы: на прииске в Республике Саха, где я бывал много раз, когда она называлась Якутией, найден золотой самородок весом 873 грамма – случай, разумеется, редкостный. Но не то меня обрадовало, что родина обогатилась почти на кило чистого золота, и не это примагнитило взгляд, а то, что событие произошло на прииске, который назывался Алескеровским.

Я знал эту фамилию. Причём в явной связи с тем местом, где находится прииск, и с золотом как-то тоже связанную. Покопался в старых записных книжках. Нашёл. То, что не искал.

Из книжки потянулась история, описанная мною, но не опубликованная – не пропустила цензура, потому что герой её совершил поступок, который и сейчас страшноват в своей смертельной развязке.

Тогда в газету пришло письмо, автор которого, откликнувшись на мой призыв присылать интересные истории из своей жизни, обещал рассказать нечто невероятное, но при встрече.

Я поехал в подмосковное Орехово-Зуево, где жил Пётр Григорьевич Бровкин. И был потрясён тем, что от него услышал.
…Он вздрогнул, когда в дверном проёме возникла чёрная фигура с топором в руках. Человек долго стоял на морозе, вглядываясь через распахнутую дверь в густую темноту дома. Потом, словно решившись, резко ударил ногой вторую дверь. Он едва не задел Бровкина, когда прошёл мимо. Но Бровкин был невидим: он стоял в чёрном углу, и яркий свет луны его достать не мог. Зато видел всё.

Человек обошёл весь дом, положил топор на топчан, поскрёб спичкой и зажёг маленькую коптилку. Бровкин догадался, кто это, и в страхе не мог сойти с места: а что, если тот не один? Он вжался в свой тёмный угол. Человек повернулся, пошёл назад. На крыльце вложил два пальца в рот – резкий свист понёсся над тайгой. И снова тихо. А потом слабый хруст снега, который делался сильней и сильней и возле самого крыльца вдруг опал.

Оставив лыжи на снегу, люди пошли в дом. До каждого Бровкин мог бы достать рукой, но он только тесней прижимался к стене, стараясь ни звуком не выдать себя. Тех было семеро. У них три винтовки и топоры. А он один с двустволкой. Он не знал, что делать…
История эта старая, но Бровкин до мельчайших деталей помнит её. И не знает, правильно ли поступил тогда.

…Тогда все просто вконец измучились с той жилой. Она шла ни широкой, ни узкой полосой – так, сантиметров сорок-пятьдесят, извивалась змеёй, острым клином прорезая сопку. Это было единственное на Колыме месторождение магнетита. Заканчивался 41-й год, и магнетит был нужен стране как никогда. Но зловредная жила никак не становилась богатой. А бросить её не имели права, поскольку до 25 сантиметров, необходимых в таких случаях, она нигде не сужалась. Так геологи и шли вдоль неё, надеясь, что она наберёт силу или, наконец, совсем иссякнет. Но жила, словно в насмешку, оставалась немощной.

Начальник отряда Машкин годовые отчёты не отправлял, всё ждал: вот-вот жила откроется. Однажды позвал Бровкина и велел собираться в управление. Туда – километров пять-десять по каньону реки Оротукан, а Бровкин в партии самый молодой, двадцать два года парню. Но Машкин и колебался: в партии, да и все окрест, знали, что в этих местах снова объявился Али-Баба со своей бандой. Они нападали на вооружённые опергруппы, грабили старателей, обирали геологов и – исчезали в тайге. Никогда не оставляли свидетелей, убивали часто просто так – от злобы. Говорили, что обосновался Али-Баба в заброшенном руднике «кинжал», пробитом в сопке. На разных уровнях шли лабиринты ходов и штолен. И никакого труда не стоило перебраться с этажа на этаж. Взять Али-Бабу в «кинжале» не было возможности.

Бровкин положил в стальной цилиндр документы, цилиндр – в рюкзачок. Машкин вручил ему свою двустволку и наказал не мешкать, но идти осторожно. «Без спирта лучше не возвращайся», – сказал и хитро прищурился. Без спирта в тайге никуда. А в партии его – всего-то одна заветная бутылочка, и доставали её лишь в тех случаях, когда кто-нибудь обморозится.

Бровкин встал на широкие якутские лыжи и пошёл. Если бы знал, какая встреча ждёт его впереди, ни за что не пошёл бы. А если и пошёл, то стороной, держась подальше от того страшного места…